Ля-ля-фа. Ну и что? Подумаешь, музычка какая-то веселенькая. Или грустная.
Или нежная. Или… А если совсем без музыки, то что же это будет, товарищи дорогие! Это же будет ужас и сплошной испуг со стороны телезрителей, которые потребители. Представляете, рекламный блок, где только говорят или молчат.
Ну, еще дверью хлопают. Невыносимая это будет картина. Александр Войтинский – именно тот волшебный человек, который наполняет эфир волшебными звуками. Причем делает это легко и буквально играючи. И очень давно. И очень классно
Традиционный вопрос: как вы попали в рекламу?
В нашей компании друзей один учился на художника-постановщика в Ташкенте (Тимур Бекмамбетов – «ИР»), другой работал оператором на телевидении (Сергей Трофимов – «ИР»), а я занимался музыкой. Однажды – было это где-то в начале 80-х – мы услышали о существовании рекламы. Кто-то из нас даже побежал смотреть в словаре значение слова. По телевизору рекламу тогда не показывали, но нам удалось где-то посмотреть пару роликов. Мы решили, что сделаем такую рекламу сами. У меня был знакомый, мой одноклассник – председатель банка «Кредит-Москва». Я к нему пришел и говорю: «Хочешь, рекламу тебе снимем?». Он, разумеется, тоже спросил, что это такое, и я объяснил, что это такая маленькая история. Банку в принципе реклама была не нужна, но деньги были. И мы сняли некую фантазию на тему кино. Сейчас уже не помню, но, по-моему, это произведение так и не вышло в эфир.
Получается, что славы первый ролик не принес. А денег?
Про деньги никто и не думал! Это как если бы мы стали запускать радиоуправляемые модели с крыши, перепачкались все; изучали бы старые журналы, чертежи, чтоб узнать об этом больше. А через три года это занятие вдруг стало бы приносить большие деньги.
И потом… моя мама рассказывает, что после института работать врачом для нее было само по себе таким счастьем, что брать за это деньги было стыдно. Так же и у меня все происходило.
Зато сейчас вы один из самых высокооплачиваемых отечественных композиторов для рекламы. Можно предположить, что вы решили проблемы с совестью J.
Да нет, до сих пор неловко. Я ведь получил прекрасное социалистическое воспитание. Поэтому для меня важно такое понятие, как труд. Кажется, если ты отдал все силы, то вправе получить вознаграждение. А если просто повезло и ты, как золотая антилопа, выбиваешь копытом золотой дождь, то за это вроде как уже нечестно получать большие деньги. У меня был как раз такой вариант.
Как бы это объяснить… Мои внутренние приборы работают так, что я сразу вижу, что нужно сделать, и мне это кажется таким естественным – как язык, на котором говорю. Наверное, это и есть чудо, которое называют талантом. Но долгое время мне не верилось, что любой другой так не может сделать. А сейчас за счет обратной связи я постепенно начинаю понимать, что это действительно не всякому дано, и убеждаю себя в этом. Хотя внутренне по-прежнему сомневаюсь.
Когда игра в рекламу трансформировалась в постоянную оплачиваемую работу?
Тимур уехал снимать фильм, Серега какие-то курсы заканчивал, я был композитором на фильме про Артема Тарасова. И тут на меня вышел человек – Слава Бубнов, из агентства «Аврора». Он сказал, что они видели нашу рекламу и хотят заказать такую же. Я обрадовался, стал Тимуру звонить и Диме Юркову (генеральный директор Dago – ИР) – тоже наш одноклассник с Трофимовым. Они с Тимуром в тот момент были в Казахстане и не стали в этом участвовать. Мы с Трофимовым вдвоем пошли, послушали задачу, сняли пару каких-то сюжетов, и они вышли в эфир. Потом в какой-то газете о наших роликах написали что-то вроде «минутная глупость». Реклама и правда была красивая, но бессмысленная. Но Слава Бубнов сказал: «Давайте снимать еще». Так что он стал человеком, который нас буквально за руку ввел в это дело. Я начал Тимура убеждать, что это очень интересно, что это целая индустрия, можно что-то клевое придумать. Уговорил – и понеслось. Обычно нам на ночь давали какую-нибудь монтажную, мы там по очереди монтировали и по очереди спали. Нам ыло интересно делать это ради амбиций и самоутверждения. Мы хотели, чтобы результат был хороший, и об этом думали в первую очередь.
Рекламу банка «Империал», к которой вы приложили руку, сейчас причисляют к образцам жанра. Чувствовали вы тогда, что создаете что-то особенное?
Я помню точно, что вся сила, которая во мне была, все эмоции были направлены на это дело. Мы придумывали сценарии – искали их где-то, сочиняли, меняли, раскадровки рисовали. Мечтали, какие будут еще ролики (виртуальный список гораздо длиннее, чем то, что реально было отснято). На тот момент мы как раз вошли во вкус, разогнались, стали получать заказы, победили в каком-то конкурсе и осознали себя лидерами, лучшими в этом деле. В то время ведь вообще было неизвестно, кто занимается этой работой, кроме нас – мы только по эфиру понимали, что кто-то еще здесь есть J.
Мне очень нравилось, как все тогда происходило. Собирались за огромным столом, Тимур садился в торце, знакомился с группой, рассказывал идею, концепцию. Наверное, так Суворов разговаривал со своими гренадерами. Это важно, потому что вдохновляет людей на работу. Как-то все торжественно было, все горели энтузиазмом.
Каков алгоритм вашей работы сейчас?
Как правило, высылают бриф, так называемый референс (музыкальный фрагмент в качестве образца или примера) и черновой монтаж. Вообще, как правило, о музыке вспоминают, когда уже все отсняли. Правда, иногда бывает, что монтаж нужно делать под музыку – допустим, нужны какие-то звуковые эффекты, – тогда вспоминают раньше.
А переделывать работу часто приходится?
Бывает, ведь все мы люди, одного понимаешь, другого – нет. Все очень субъективно. Как выходить из положения? Никак. Например, какому-то агентскому человеку кажется, что саксофон обозначает печаль. Ну что я могу сделать, если у него так жизнь сложилась. Я не согласен с этим, поэтому вынужден либо спорить, либо менять инструмент.
Если мне дает задание человек с музыкальным образованием, это плохо. Потому что у него есть какие-то пристрастия, свой взгляд, и главное – он не доверяет мне. Не дай бог, еще и у клиента есть музыкальное образование, это вообще караул. В общем, много специалистов на пути между мной и эфиром. Отсюда и переделки.
По-моему, легче объяснить, какая картинка нужна...
Конечно. Потому что видеоряд можно остановить и пальцем показать, нарисовать, описать в конце концов. А музыка… раз – и нет ее. И остановить нельзя в этом месте, потому что сразу наступит тишина.
Но я сделал серьезное открытие в области искусства J. Есть такой традиционный взгляд, что для художника его деятельность – это способ показать, чем он отличается от других.
А я понял, что самое главное – это показать, в чем ты похож на других. Для коммуникации важнее то, что сближает меня с тобой, а не то, что меня от тебя отличает. Для меня важно, чтобы меня поняли. Это то, ради чего стоит жить. Художники, говорящие «я должен показать, чем я отличаюсь», лукавят: если для тебя главное – отличаться и тебе не нужны люди, то зачем ты выходишь на аудиторию?
Из этого открытия следуют несколько парадоксальных на первый взгляд выводов. Например, шаблоны и штампы – от них все убегают, а нужно, напротив, стремиться к ним. Например, старушка опрокидывает киоск. Как показать с помощью музыки, что это смешно? Нужно найти настоящий штамп, который точно этой ситуации соответствует. Ведь в чем прелесть штампа? Я выбираю из всех доступных мне слов только те, которые понятны всем. Я уверен, что я контролирую диалог, что меня понимают на той стороне. Это моя основная задача, независимо от брифа.
Бывает так, что ролик вам не нравится и работа не клеится?
Мне не нравятся ролики, где нет сюжета, драматургии и жизни людей. И, соответственно, нет эмоций. Например, реклама о том, что проводится лотерея – вырежи купон и отправь куда-то. Я не люблю работать с такими форматами. Что я должен сказать своей музыкой?
Если мне не интересно, я становлюсь деревянным, и в итоге получится плохо. Я бы с огромным удовольствием отказывался от того, чего не понимаю. К сожалению, сложившаяся практика такова, что сначала приглашают композитора, а потом только показывают бриф, и я уже не могу отказаться.
Не приходится ли вам сталкиваться с мнением – мол, не состоялся как нормальный музыкант, теперь вот для рекламы что-то придумывает?
Да, сталкиваюсь. Но сейчас говорить не о чем, потому что востребованных композиторов для рекламы очень мало. Когда все начиналось, я думал, что на этот рынок со временем хлынут сотни разных людей: режиссеров, композиторов, все это будет кипеть и бурлить. Я думал, что мы только первые – мы провоцируем, прорываем, а дальше начнется. Как же иначе – Россия велика! То, что произошло, – это кошмар, катастрофа. Рынок замкнулся на 10–15 персоналиях. Лично для меня это большая неприятная неожиданность.
Ну, я понимаю, что это плохо для рынка, потому что нет разнообразия. Но вам-то это только на руку – конкурентов меньше?
Конкуренция стимулирует творческий рост. Как Гребенщинков пел: «Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?».
А где она, эта шпана, – ее объективно нет или просто в обойму невозможно попасть?
Реклама сейчас – очень ответственный бизнес, где крутятся большие деньги. Чем больше в агентствах людей, плохо понимающих, чем они занимаются, тем больше они страхуются. У клиента тоже какие-то разросшиеся структуры этим занимаются – не Родионов, который пришел к Лесину и они вдвоем придумали банк «Империал», а какое-то пятое колено сотрудников. Все боятся сделать что-то не то.
Поэтому единственный принцип работы – идти от проверенного. Кто в прошлый раз снимал? Петров. А музыку кто писал? Иванов. Вот их и позовем – старый конь борозды не испортит. Поэтому, кого запустили в этот загон в первую очередь, те и носятся по кругу.
Беспросветную какую-то картину вы нарисовали. Так и будем жить дальше – без свежих вливаний?
Думаю, что российские клиенты могут изменить ситуацию. Они не так забюрократизированы, как иностранные компании. Потом, они очень талантливые, если могут противостоять на этом рынке западным гигантам. Наконец, они смелее. Они могут себе позволить эксперименты. Вообще у рекламы, как у вида массовой коммуникации, есть пределы с точки зрения разнообразия, у нас не очень много пространства для маневров. С другой стороны, еще есть запас. Можно говорить очень здорово и очень понятно.
Вы оцениваете чужую рекламу с точки зрения музыки?
Я вообще на музыку в рекламе не обращаю внимания. И любой человек, когда смотрит ролик, никогда специально не слушает музыку. Она просто как элемент, средство выражения. Музыка нужна, чтобы было понятнее действие, или для создания настроения, чтобы интригу подчеркнуть. Она всего лишь поддерживает общую конструкцию.
Это верно. По себе сужу: изучала список рекламы, для которой вы писали музыку, и, признаюсь, тщетно пыталась вспомнить мелодии. Когда услышу, наверняка узнаю, а так, отдельно – не получается. Разве это не обидно?
Обидно. За людей обидно. Что касается признания, все нормально, я спокоен за себя, но люди этой музыки больше не услышат, а она им, может, очень нравилась. Я даже думал диск издать какой-нибудь. Но нет такого жанра.
Ностальгия по прежним временам есть?
Я грущу по полной самоотдаче. Все время хочется работать, не хочется даже спать ложиться. Не понимаю, как можно отдыхать, зачем нужен отпуск. Мои творческие возможности оказались невостребованными при существующей организации труда. С приходом этих танков империализма – западных сетевых агентств – сначала распространилось мнение, что реклама – это не искусство, не место для самовыражения, а потом вся работа была типизирована и сведена к единому формату. Нам практически до нуля сократили возможность что-то придумывать и самовыражаться.
Разница ведь в чем: если раньше я вкладывался в весь процесс целиком, то сейчас выполняю работу на своем участке – и свободен. Команды больше нет. Сейчас мы тоже иногда встречаемся на проектах. Но уже не мы решаем, кому и с кем работать. Это понятно, потому что деньги не наши. И потом – сейчас можно и не встречаться. Мне могут объяснить задачу по телефону, а я могу потом по Интернету все отправить.
Поэтому я начал снимать.
Насколько я знаю, ваши первые режиссерские опыты связаны с музыкальной индустрией?
Да, я снял клип на песню «Все, что касается» группы «Звери».
Планируете применить режиссерские навыки в рекламе?
В рекламном бизнесе от твоего таланта, от эмоций, от энергетики далеко не все зависит. Если ты можешь снять какой-нибудь отличный музыкальный клип, это еще не значит, что придешь и будешь вот так запросто работать в рекламе. Мне, как композитору, удалось зарекомендовать себя. Мой авторитет меня защищает. А вот как режиссер я чувствую себя молодым и начинающим, и даже не очень тянет.
Но в режиссуре клипов я увидел огромную свободу. Если там применять рекламные мозги, не делать ничего лишнего, никаких глупостей, то такие возможности открываются! Я сам себе креатив и сам себе режиссер!
Но здесь ведь тоже все новое – свои законы жанра, свои авторитеты.
Я понял одну вещь: плотность на рынке такова, что пробить его возможно, только отдавая себя абсолютно без остатка. Когда бросаешь вызов и идешь до конца, даже если нет никакой надежды – только тогда и побеждаешь. Но если все с самого начала понятно, все нормально, ровненько и хорошо – ты проиграл. Потому что расслабляешься.
Наилучшего результата человек добивается, делая то, что он хочет. Если он сам по себе понятен людям, «форматен», тогда то, что он сделает, будет понятно. Победители из этого числа. Это в каком-то смысле серединные люди. Они понятны окружающим, и мир им понятен.
А как же музыка?
Музыку для рекламы буду продолжать писать. Может, нескромно так говорить, но мы же создали этот формат. Мы себя «переносили» на то, что потом все видели, слушали и перенимали. Таким образом, мои эмоции стали образцом того, как можно выражать эмоции в рекламе. И поэтому, когда передо мной стоит задача сделать какое-то настроение, я в свой собственный формат должен попасть. Это уже отлаженный механизм. Мне кажется, что это надо делать, и, если никто на данный момент не делает лучше, это буду делать я.
Александр Войтинский родился в 1961 году в Москве. Окончил общеэкономический факультет Института им. Плеханова.
С 1983 по 1986 год работал экономистом на заводе железобетонных конструкций, параллельно экстерном окончил вечернюю музыкальную школу по классу фортепиано. С 1986 по 1989 год работал слесарем в кооперативе, а также получил заочное образование в Народном институте искусств по специальности «Гармония и композиция в музыке».
С 1989 года пишет музыку для рекламы. В его портфолио – работы для всех роликов банков «Империал» и «Славянский», пива «Сибирская корона»; «Россия» (ролик «Но радость была бы не полной без любимого шоколада»); ШОК («Пингвины», «Кентавр», «Подводная лодка»); Sprite («Красная площадь») и др.
Сейчас продюсирует группу «Звери»; планирует снять полнометражный художественный фильм с вокалистом группы Романом Билыком в главной роли. Сценарий пишет Роман Непомнящий.